Я вам пишу, чего же боле…
Любой кошмар за ваши деньги!Я все еще могу это сделать, хотя… я удивляюсь. Ну, с учетом того, что я печатаю эти строчки из шкафа, старательно прикидываясь здоровенной молью. Да-да, други мои, вы не ослышались – из шкафа. Из одного из пресловутых пипец-шкапиков. При этом на моих хрупких плечах лежит ответственность за то, чтобы он не рухнул в этом процессе.
И на вчерашние посиделки тоже пенять не надо – з глузду я не з’ихала, и «белочка» ко мне тоже не приходила. И зеленые черти тоже.
В общем, мебель приехала… но обо всем по порядку.
«Два переезда – один пожар», - мрачнея с каждым новым взглядом на разгромленную квартиру, размышляла я еще вчера. О, как я ошибалась! О, с какой детской наивностью и доверчивостью я слушала мамины слова о том, как все будет быстро и просто, о немногочисленных, но жутко полезных в домашнем хозяйстве предметах интерьера, щедрой рукой директора оставленных мне в наследство. О моментальном и благоговейном самораспылении старых шкафов и диванов в тот самый миг, когда они увидят въезжающую новую мебель. Я как всегда, страдаю из-за своей доверчивости.
С утра, еле разлепив очи и матерясь на весь свет, Святое Семейство в лице меня и моих ненаглядных предков погрузилось в папочкин«Запорожец» «Форд-Факус» и покатило в сторону Профсоюзной улицы. По пути мы встретили дядю Лешу-водителя, сняли на обочине Ярославки двух симпатичных телок угрюмых "мастеров-на-все-руки", но строго со справкой из вендиспансера из местных.
Приехав на место, я с легкой скорбью, омрачившей мое ясное и юноепохмельное чело, обнаружила, что кроме неизбежной спальни и вожделеемой мною новой стиральной машинки «Whirlpool», меня коварно поджидает еще и целая кухня с мойкой и туалетный шкафчик. Спасибо маме и на том, что она решила не брать электроплиту (у меня дома газ) и не стала выламывать толчок из сортира. Как ни прискорбно, на прочие оставшиеся в доме милые сердцу мелочи, типа разного рода аксессуаров, подушек-думочек, чудного мягкого шелкового ковра и т.д., мамуля уже успела наложить свои загребущие лапки и дралась со мной, как львица, за каждый приглянувшийся мне предмет. Выцарапать из ее коготков мне удалось только офигительно-хайтековый настольный светильничек и будильник. Зато в отместку она под шумок всунула в мою коробку три небольших торшера "под гжель", от которых я отбрыкивалась, как могла, ибо страшнее их только моя судьба. А вот отвоевать у нее нереально классный дизайнерский напольный светильник в виде трех шаров, способный заменить люстру, мне не удалось даже при помощи хитрости. Я собралась его вместе со всем шматьем потихоньку засунуть в дядилешину «ГАЗель», а потом, тоже под шумок, упереть к себе, но мать была начеку и сказала, что «эта прелесть» поедет с нами в «Запорожце», чтобы не попортилась в дороге. Мать сказала – мать сделала! А мне осталось только тихо грызть дверной косяк от досады.
Кстати о дверях. Я минуты две приходила в себя, таращась на… засов! Одним из замков в квартире была здоровенная железная орясина, размером с полрельсы, на пружине. От поворота ключа она, как в деньгохранилище какого-нибудь банка, выезжала в обе стороны от двери (изнутри, естественно) и, входя в специальные пазы, блокировала ее так, что проще было бы вынуть всю стену, чем попытаться взломать дверь. Сразу вспомнился один из моих фиков и фраза Хайнкель: «Похоже, с той стороны есть засов, причем, не думаю, что сильно ошибусь, если предположу, что он размером с добрую железную шпалу». Я пророк?
Едем дальше, видим… сука-кровать. Эта-то зараза разобралась на довольно компактные фрагменты, правда теперь процесс ее сборки обратно, видимо, будет столь же увлекательным как трехмерный паззл из полутысячи деталек. Глядя на количество барахла, выносимоепродажными девками нанятыми грузчиками, дядя Леша почесал щетину на подбородке и глубокомысленно изрек: «Слушь, Ань, а нафиг ты это все катаешь – уже переехала бы сюда и все».
«Ага, - мрачно ответствовала невыспавшаяся, издерганная и голодная я, - переехала. Леш, ты чё думаешь, мне Гарик платит столько, чтобы я снимала трехкомнатную квартиру в доме, принадлежащем УПДК?» (прим.автора – УПДК – УПравление делами Дипломатического Корпуса)
Ах да, чуть не забыла! Сметливая и расторопная мамуля решила не тратиться на перевозку того, что возжелала забрать себе, а потому я платила водителю и грузчикам еще и за ее вещички, а также за то, что она собралась увозить на дачу.
Время шло, часы летели, копейка капала. И вот, финальным аккордом, на прилифтовой площадке остались только три пипец-шкапика, явно скучающие без своих товарищей, уже упакованных в кузов машины.
И тут наступил апокалипсис! Один немаловажный момент. Делая замеры мебели, мама забыла померять высоту. Грузчики Женя и Валера крякнули, поднатужились и попытались втолкнуть хоть один шкапик в грузовой лифт. Матушка бегала вокруг и истошно орала, что если они поцарапают облицовку лифта, то она за нее с УПДК не расплатится по гроб жизни. Грузчики сдавленно ругались, матушка картинно хваталась за сердце, папенька нервно курил, я офигевала, а пипец-шкапик уперся всеми углами и не желал влезать в лифт. Никак. Ни боком, ни раком, ни каком.
- Надо разбирать, - постановил Валера, обмолвившийся получасом ранее, что он по профессии – плотник, но сейчас его сократили с комбината и приходится подрабатывать как получится. И многозначительно посмотрел на молоток в руках у папы, которым пару минут назад отец подколачивал какой-то гвоздик, чтобы мойка не развалилась по пути.
- А вот и нет, - заупрямилась теперь уже мать. – Его же сюда как-то внесли. И вообще, три дня назад отсюда такой же вынесли и ничего не разбирали.
- Послушайте, уважаемая, - возмутился, не выдержав, Валера, - вы же сами все видите. Если знаете какой способ, то подскажите.
- Тогда несите по лестнице! – указала царственным жестом нужное направление моя мать.
- Ой! – сказала я, ныряя в лифт. – Пойду предупрежу Лешу, что шкапики выносят.
По лестнице… признаю, я позорно слиняла, чтобы не слышать того, что грузчики скажут моей матери. Квартира на ЧЕТЫРНАДЦАТОМ этаже! Выйдя на улицу и с наслаждением втянув в легкие сигаретный дым, я обнадежила изрядно уже нервничавшего Леху (ему надо было ехать, чтобы успеть сделать укол своей старой и тяжело больной теще), что вот-вот, еще три шкафчика - и мы смело рванем в сторону Королева. Мы синхронно хмыкнули и стали ждать. Через полчаса я не выдержала и пошла обратно в квартиру, чтобы осведомиться о состоянии выносател мебели. У лифта грустили две сладких парочки: два шкапика (причем один уже в состоянии «от меня осталась одна рама») и два грузчика. Несколько озадаченная этим фактом тоже уже довольно невеселая я отыскала на просторах Средиземья квартиры мать и полюбопытствовала, сколько еще времени Женя с Валерой за мои деньги будут курить у мусоропровода.
- Папа только что уехал за пилой, - меланхолично ответствовала мамуля, любуясь панорамой столицы из окна.
- Ч-что? К-как? К-куда? – заикаясь от таких сообщений, выдавила я из себя, машинально отыскав зорким оком на парковке отцовскую «тачку». – Вон ваша машина стоит.
- Ну значит пешком пошел…
- Куда?! Домой, в Королев?!
- Нет, в хозяйственный…
- А на хрена вам пила понадобилась? – злилась я.
- А мы шкафам подпилим ножки, они в лифт и влезут, - невозмутимо поделилась гениальной идеей мать.
- А где тот шкапик, который они по лестнице понесли?
- Ты не поверишь, но на десятом этаже кто-то врезал дверь на пожарной лестнице, и она закрыта. Так что шкаф твой возле нее стоит… А они и вправду неразборные. Они пробовали – не получилось, решили им ножки подпилить.
После этого мне уже не оставалось ничего другого, как встать с ней рядом и тоже медитировать на проезжающие через площадь Хо Ши Мина автомобили. Вниз я, опять-таки струсив, не пошла, чтобы лишний раз не раздражать Лешу известием об очередной задержке, незакупленных заранее пилах и чрезмерно длинных шкафах, не желающих ездить в лифте.
Спустя еще полчаса на пороге «чудным видением» возник запыхавшийся отец, победно прижимающий к грудивинтовку новенькую ножовку.
«Ура!» - возрадовались грузчики, алчно глядя на злокозненные пипец-шкапики.
- Ой я бачу, шо зараз тот шкапик пополам пилувать будут, - встревоженно-ехидно проронила я, посмотрев на выражения лиц грузчиков, стратегически окружавших шкапик, чтобы тот не сбежал и не избежал экзекуции.
- По-русски говори! – встряла мама, не одобрявшая мои лингвистические экзерсисы, заранее считая все непонятные ей слова ругательными.
- А можно? – обнадеженно вскинулся Женя, перехватывая пилу поудобнее. – Тогда точно в лифт войдет.
- Только через мой труп! – пафосно возгласила мать, хватаясь снова за сердце.
- Легко, - недобро посверкивая правым глазом, согласилась я, доставая из кармана «бабочку». – Пилите, мужики, ему ноги, а то сейчас убежит.
Мужики начали пилить. Но шкафы все равно упирались и не хотели в лифт.
- За что вы убили Кенни? – скорбно-дурным голосом возопила я, созерцая пятую попытку упаковать мебель в лифт. – В смысле разломали вчера мой шкаф, - поправилась, увидев очень сильно недоуменные лица аудитории. – Мама, давай оставим их тут, а дома оживим Кенни, то есть шкаф.
- Нет, - мать семейства была непреклонна, как Зоя Космодемьянская в фашистских застенках. – Мы их увезем. По-любому.
В этот момент грузчики стали ее очень сильно ненавидеть, а с учетом того, что у них в руках была пила, я поспешила спасти родительницу от неминуемой расправы путем уволакивания ее обратно к окну. Вслед нам неслось визжание ножовки, укорачивающей мебель еще на пару сантиметров, и мощные телепатические призывы провалиться в такие дали, чтоб обратной дороги не найти.
- Мам, а кто это там увековечен в ореоле неувядающей славы и с бронзовым нимбом? – поинтересовалась я, разглядывая в окно зело странный монумент, интересным образом напоминающий мне одновременно и посмертную маску Ленина и «Спас Нерукотворный».
- Ах это… - лениво отмахнулась от моей любознательной натуры мама. – Это Хо Ши Мин. Это же его площадь. Но это ты его еще вблизи не видела.
- Знаешь, почему-то после такого напутствия, мне и не очень хочется, - разочаровалась я в советском монументализме.
Наконец шкапики были обезножены, скручены, вытащены и погружены.
И караван тронулся в обратный путь, договорившись подождать друг друга у Королевской развязки, потому что «Фордам» въезд в центр разрешен, а «ГАЗелям» - нет. Так что маршруты у нас предполагались разные.
- А я вот тут подумала… - уже на подъезде к Кремлю произнесла маменька.
- Многообещающее начало, - ехидно откомментировала я с заднего сидения.
- Так вот. Ань, у тебя какая высота потолков?
- Два тридцать или два двадцать, - постаралась припомнить я.
- А эти шкапики к тебе по высоте-то войдут?
- Ма-а-ам! – в ужасе возопила я на всю машину. – А ты раньше не могла об этом подумать?! И что теперь мы делать будем, если не войдут? Реанимировать Кенни? Или везти обратно?! Я предлагала сразу их там оставить! И не мучаться.
- На дачу отвезем.
- Мам?! Время три часа дня! Какая дача, мы же час назад с тобой говорили? Леша не может до ночи кататься, ему надо к теще, он торопится. Я же не могу требовать, чтобы человек в свой выходной бросил вообще все свои проблемы и катал мою мебель. Тем более, что за время я ему не плачу, только за километры. А то, что он и так уже весь день на меня убил – это просто из хорошего отношения. Забирайте в гараж, если хотите, иначе на улице оставлю!
Весело и с песнями приехав домой, грузчики лихо выкинули из «ГАЗели» всю мебель, и издергавшийся Леха усвистал в Александров. И тут маменька очень сильно удивилась, что старая мебель не прониклась трепетом и благоговением перед новой и совершенно не желает самоустраняться с жилплощади. В ответ на мой проникновенный взгляд исподлобья, математик с высшим образованием ничуть не смутилась и заявила, что тогда мне придется пожить с ней, пока не вывезем на дачу. *Там ведь шкаф нужен! И софа просто необходима! И вообще, чего встали – заносите!* Меня заставили запереть собак на кухне и идти вниз, караулить, чтобы кто-нибудьнезаметно в одиночку не уволок пипец-шкапики, которые и два бывалых грузчика-то с трудом поднимают. «Не загораживайте место у компа и не ставьте ничего рядом с Мышом – сгрызет», - обреченно посоветовала я и уползла на холод – маяться от безделья и сторожить сука-кровать. Через час, вконец замерзнув и дождавшись, пока на улице не останется только полуразобранный шкаф, на который в таком состоянии даже бомжики окрестные не польстились бы, я вернулась в квартиру и обнаружила, что маленькая комната забита запчастями от моей и не-моей мебели (мама решила снова похранить свой shit, а также все, что должно было бы уехать на дачу, у меня), под потолком покоится стул от компа и кресло, почивая на шаткой конструкции из двух матрасов и одной дверцы от Кенни старого шкафа, пролезть к ноуту я смогу только если усохну по всем измерениям впятеро, на кровати (прямо на постельном белье) стоят две калошницы с уличной обувью, а посреди большой комнаты мирно обрела покой стиральная машинка! Причем подходы к компьютеру забаррикадированы ничем иным, как злокозненными пипец-шкапиками! Я их уже ненавижу…
На кухне Федя громким воем, лаем и скулежом выражал свой протест против заточения его любимого на пяти квадратных метрах с испуганно трясущейся Невестой и шестью подушками от софы.
Взвыв в унисон с кобелем, я потребовала«свободу попугаям» освобождения прохода к компу.
- Ты что уже без своего Интернета совсем прожить не можешь? – возмущенно зашипела мать, с которой мы уже сегодня имели «счастье» пообщаться на эту тему и я узнала, что интернет – это зло, способствующее моей моральной деградации.
- Да, потерпи, - поддакнул отец, заранее предвкушая на чью поясницу ляжет процесс «расчистки завалов», ибо к этому моменту грузчики уже удалились, выполнив свой оговоренный объем работ.
- Неделю?!?! – разоралась я. – Раньше выходных у меня все равно не будет ни времени, ни машины на вывоз этого дерьма отсюда!
Через пять минут возмущенного выяснения степени моей компьютерной зависимости, папенька-таки пошел на раскопки. В результате проход был относительно освобожден. В том смысле, что напротив ноута красуется тот самый, полуразобранный шкапик без задней стенки и дверцы, а в нем сидит ваша покорная слуга, скорчившись в три погибели (чтобы вписаться под полку) на табуретке, и кропает этот отчет. А шкаф, сука такая, норовит то скривиться в одну сторону на неровно подпиленных лапках, то просто сложиться внутрь в знак протеста. Увлекательнейший экстрим, поверьте. Подпираю шкаф сейфом для надежности.
Фцытатнег!Моменты дня:
1) Отец (сварливо, выезжая на Ярославское шоссе): Аня, пристегнись.
Тари (охуело, с заднего сидения): Сзади можно не пристегиваться.
Отец: Нельзя. Вот в Америке – это закон. Пристегнись сейчас же.
Тари (ехидно, старательно копируя характерный акцент): Ой-вэй! А ви-таки шо, уже в Амеrике живете?
Отец: А ви-таки уже в Израиле?
2) Кустик и «ценные кастрюли». Эти две вещи штырили меня на протяжении всего дня.
Мать (увязывая скотчем очередной пакет): Аня, я тебе эти кастрюли отдаю. От сердца отрываю. Они очень качественные и дорогие. Там трехслойная сталь на днище. (косится на грузчиков) Ты следи, чтобы их никто не уволок – они ценные!
Тари (трепетно прижимая к груди мешок кастрюль): Ой, мам! Я прям выразить не могу, как поражена твоей жертвенностью. Ты даришь мне чужие кастрюли! Я теперь с ними не расстанусь никогда!
Мать (еще раз покосившись на грузчиков): Не упускай кастрюли из виду. Они ценные!
Тари (обнимая утварь): Да-да, конечно. Очень ценные кастрюли. С трехслойной сталью на днище.
А кустик – это просто искусственный куст, который жил в той квартире. Меня от него конкретно вставило. Я весь день терзалась вопросом, не забрать ли его домой – на радость Феде. Чтобы «орошал» кустик (а не калошницы) отсчастья лицезрения мамкиной физиономии по приходе с работы.
Тари: Мам, ну может мне забрать кустик?
Мать (непреклонно): Нет. Его мы тут оставим.
Тари (язвительно): Ты же говорила, что ничего оставлять нельзя. А тут целый куст!
Мать (легкомысленно): А я его охране отдам. Пусть оживляет интерьер подъезда.
Тари: А почему тогда оживлять интерьер подъезда не могут эти пипец-шкапики? Пусть и они остаются. Не надо убивать очередного Кенни! Давай возьмем кустик с собой! (вдохновенно) Ну вот ты прикинь, это же классика жанра: едет«Запорожец» «Форд», а в нем фикус… и из всех окон листочки торчат.
Мать: Да пошла ты со своим кустиком! Он тут стольких директоров пережил!
Тари: О, отлично! Так пусть перейдет по наследству к следующему директору – мне! Я ведь директор, если ты не забыла.
Мать (ехидно): Ага, с тобой забудешь… Положь куст на место, куда поволокла?
Тари (жалобно): А Федя будет так рад…
Мать: И вонища у тебя в доме через неделю такая будет, как в привокзальном сортире.
Тари (звонит Леше): Леша, тебе кустик дома не нужен? Тряпочный, очень симпатичный. Они его тут бросить хотят – подъезд оживлять. Мне его жалко.
Леша (меланхолично): Ну тащи, я его «высажу» где-нибудь под Сергиев-Посадом. Пусть свалку оживляет. Глядишь, укоренится, побеги даст, к весне цвести начнет.
Тари (оскорбленно): Вот все-таки нечуткий ты, дядя Леша!
3) После ухода грузчиков, обозревая масштабы разрушений. Сиречь квартиру, где любое действие превращается в макси-экстремальный квест: от прохода из коридора к маленькой комнате, до попытки найти свои трусы (они в пакете, на котором сверху лежат две полки, зеркало и еще три мешка с какой-то хренью).
Тари (скорбно, с нотками тихого помешательства в голосе): Сбылись мои самые жуткие кошмары… ремонт… или переезд… Я сплю, ущипните меня. Это все – кошмарный сон.
Мать (злорадно): И чую, жить ты в таком состоянии квартиры будешь еще неделю. Минимум. Потому что мы с папой к концу недели уезжаем в отпуск, и не будем тебе ничем помогать.
Отец (потирая поясницу): Ты давай-ка, своих друзей организуй. Пусть они тебе все соберут и перетащат. И да. Теперь у тебя нет вешалки в прихожей. Нам пришлось ее разломать, чтобы внести шкафы.
Тари (заламывая руки и хватая пистолет): О нет! Это ужасно! I hate myself and I want to die! Я не могу так жить! И куда мне теперь вешать куртки? И где мои "ценные кастрюли"?
Мать: Ты что, эта, как их… которые вены режут… эмо? А кастрюли здесь, но ты их не найдешь, потому что они там справа за полками, под книжным шкафом, а сверху еще часть кровати лежит.
Тари (на грани психоза): Да! Я – эмо! Я сейчас умру тут! Где мне жить? Где мне спать? *на диване красиво стоят две калошницы* Как я должна пережить это? И да! С учетом вашей бурной деятельности по завалу моих вещей, я на работу завтра пойду вот так! (кивает на майку-алкоголичку и драные джинсы) Потому что я теперь не знаю, где мне искать свою одежду в этом дурдоме! Верните кустик и "ценные кастрюли"! Кустик, прости, как я могла тебя там оставить?! Отвезите меня к нему! Я умру под своим кустиком!
Мать: О! Чуть не забыла! Держи.
Тари (ошарашенно разглядывает бумажку): Что это?
Мать: Это инструкция по открыванию сейфа.
*Тари тихо падает в обморок на стиральную машинку*
Мать (отцу): Толик, пошли домой, а она сама тут разберется.
Тари (из обморока): Да-да, идите, пожалуйста, а то еще чего-нибудь мне притащите «чтобы было».
Мать: А ты мой камушек из почки так и не нашла?
Тари (взвиваясь к потолку): Нье-е-ет!!! Что мне еще поискать? Сушеные уши прадедушки, заспиртованные ногти сестры? Что???
Мать: Ладно-ладно, мы пошли.
Отец: Сейчас, я только ей калошницы одну на другую поставлю.
Тари: Fu-u-u-u-ck!!! И Феденька-дурачок сверзит их на себя к завтрашнему утру!
Отец: Поздно. Я уже поставил.
Тари (обреченно): Я живу в кошмарном сне. Разбудите меня.
а напоследок я скажу...Итоги дня.
1) Сбыча мечт. Моей матери. Мебель у меня.
2) Теперь у меня два комплекта разобранной мебели вместо одного собранного.
3) Ходить в доме нельзя – только летать. Над всем этим великолепием. Ибо ходить все равно негде. Собаки испсиховались – им теперь негде лежать, кроме моего дивана.
4) Это Апокалипсис… точно. Теперь я знаю, как он выглядит.Королева в восхищении Логистик в ахуе. Моя квартира (и без того не особо блистающая) выглядит свалкой вторсырья. Пипец-шкапики злорадно поскрипывают, подпирая потолок. Соседки, видевшие меблю, пока она стояла у подъезда, спрашивают, как я так расширила кухню, чтобы впихнуть туда такой гарнитур. Мстительно отвечаю, что «способом Воланда» - в параллельное пространство.
5) Нашлись часы, потерянные на ДР. Любимые. Боинговские. Вывалились из-за калошницы в процессе переноски ее на постель. Вот этому я и правда рада.
6) Любой кошмар за ваши бабки. Мы очень сильны и упорны в борьбе с проблемами, которые сами себе создаем. Убейте меня.
Любой кошмар за ваши деньги!Я все еще могу это сделать, хотя… я удивляюсь. Ну, с учетом того, что я печатаю эти строчки из шкафа, старательно прикидываясь здоровенной молью. Да-да, други мои, вы не ослышались – из шкафа. Из одного из пресловутых пипец-шкапиков. При этом на моих хрупких плечах лежит ответственность за то, чтобы он не рухнул в этом процессе.
И на вчерашние посиделки тоже пенять не надо – з глузду я не з’ихала, и «белочка» ко мне тоже не приходила. И зеленые черти тоже.
В общем, мебель приехала… но обо всем по порядку.
«Два переезда – один пожар», - мрачнея с каждым новым взглядом на разгромленную квартиру, размышляла я еще вчера. О, как я ошибалась! О, с какой детской наивностью и доверчивостью я слушала мамины слова о том, как все будет быстро и просто, о немногочисленных, но жутко полезных в домашнем хозяйстве предметах интерьера, щедрой рукой директора оставленных мне в наследство. О моментальном и благоговейном самораспылении старых шкафов и диванов в тот самый миг, когда они увидят въезжающую новую мебель. Я как всегда, страдаю из-за своей доверчивости.
С утра, еле разлепив очи и матерясь на весь свет, Святое Семейство в лице меня и моих ненаглядных предков погрузилось в папочкин
Приехав на место, я с легкой скорбью, омрачившей мое ясное и юное
Кстати о дверях. Я минуты две приходила в себя, таращась на… засов! Одним из замков в квартире была здоровенная железная орясина, размером с полрельсы, на пружине. От поворота ключа она, как в деньгохранилище какого-нибудь банка, выезжала в обе стороны от двери (изнутри, естественно) и, входя в специальные пазы, блокировала ее так, что проще было бы вынуть всю стену, чем попытаться взломать дверь. Сразу вспомнился один из моих фиков и фраза Хайнкель: «Похоже, с той стороны есть засов, причем, не думаю, что сильно ошибусь, если предположу, что он размером с добрую железную шпалу». Я пророк?
Едем дальше, видим… сука-кровать. Эта-то зараза разобралась на довольно компактные фрагменты, правда теперь процесс ее сборки обратно, видимо, будет столь же увлекательным как трехмерный паззл из полутысячи деталек. Глядя на количество барахла, выносимое
«Ага, - мрачно ответствовала невыспавшаяся, издерганная и голодная я, - переехала. Леш, ты чё думаешь, мне Гарик платит столько, чтобы я снимала трехкомнатную квартиру в доме, принадлежащем УПДК?» (прим.автора – УПДК – УПравление делами Дипломатического Корпуса)
Ах да, чуть не забыла! Сметливая и расторопная мамуля решила не тратиться на перевозку того, что возжелала забрать себе, а потому я платила водителю и грузчикам еще и за ее вещички, а также за то, что она собралась увозить на дачу.
Время шло, часы летели, копейка капала. И вот, финальным аккордом, на прилифтовой площадке остались только три пипец-шкапика, явно скучающие без своих товарищей, уже упакованных в кузов машины.
И тут наступил апокалипсис! Один немаловажный момент. Делая замеры мебели, мама забыла померять высоту. Грузчики Женя и Валера крякнули, поднатужились и попытались втолкнуть хоть один шкапик в грузовой лифт. Матушка бегала вокруг и истошно орала, что если они поцарапают облицовку лифта, то она за нее с УПДК не расплатится по гроб жизни. Грузчики сдавленно ругались, матушка картинно хваталась за сердце, папенька нервно курил, я офигевала, а пипец-шкапик уперся всеми углами и не желал влезать в лифт. Никак. Ни боком, ни раком, ни каком.
- Надо разбирать, - постановил Валера, обмолвившийся получасом ранее, что он по профессии – плотник, но сейчас его сократили с комбината и приходится подрабатывать как получится. И многозначительно посмотрел на молоток в руках у папы, которым пару минут назад отец подколачивал какой-то гвоздик, чтобы мойка не развалилась по пути.
- А вот и нет, - заупрямилась теперь уже мать. – Его же сюда как-то внесли. И вообще, три дня назад отсюда такой же вынесли и ничего не разбирали.
- Послушайте, уважаемая, - возмутился, не выдержав, Валера, - вы же сами все видите. Если знаете какой способ, то подскажите.
- Тогда несите по лестнице! – указала царственным жестом нужное направление моя мать.
- Ой! – сказала я, ныряя в лифт. – Пойду предупрежу Лешу, что шкапики выносят.
По лестнице… признаю, я позорно слиняла, чтобы не слышать того, что грузчики скажут моей матери. Квартира на ЧЕТЫРНАДЦАТОМ этаже! Выйдя на улицу и с наслаждением втянув в легкие сигаретный дым, я обнадежила изрядно уже нервничавшего Леху (ему надо было ехать, чтобы успеть сделать укол своей старой и тяжело больной теще), что вот-вот, еще три шкафчика - и мы смело рванем в сторону Королева. Мы синхронно хмыкнули и стали ждать. Через полчаса я не выдержала и пошла обратно в квартиру, чтобы осведомиться о состоянии выноса
- Папа только что уехал за пилой, - меланхолично ответствовала мамуля, любуясь панорамой столицы из окна.
- Ч-что? К-как? К-куда? – заикаясь от таких сообщений, выдавила я из себя, машинально отыскав зорким оком на парковке отцовскую «тачку». – Вон ваша машина стоит.
- Ну значит пешком пошел…
- Куда?! Домой, в Королев?!
- Нет, в хозяйственный…
- А на хрена вам пила понадобилась? – злилась я.
- А мы шкафам подпилим ножки, они в лифт и влезут, - невозмутимо поделилась гениальной идеей мать.
- А где тот шкапик, который они по лестнице понесли?
- Ты не поверишь, но на десятом этаже кто-то врезал дверь на пожарной лестнице, и она закрыта. Так что шкаф твой возле нее стоит… А они и вправду неразборные. Они пробовали – не получилось, решили им ножки подпилить.
После этого мне уже не оставалось ничего другого, как встать с ней рядом и тоже медитировать на проезжающие через площадь Хо Ши Мина автомобили. Вниз я, опять-таки струсив, не пошла, чтобы лишний раз не раздражать Лешу известием об очередной задержке, незакупленных заранее пилах и чрезмерно длинных шкафах, не желающих ездить в лифте.
Спустя еще полчаса на пороге «чудным видением» возник запыхавшийся отец, победно прижимающий к груди
«Ура!» - возрадовались грузчики, алчно глядя на злокозненные пипец-шкапики.
- Ой я бачу, шо зараз тот шкапик пополам пилувать будут, - встревоженно-ехидно проронила я, посмотрев на выражения лиц грузчиков, стратегически окружавших шкапик, чтобы тот не сбежал и не избежал экзекуции.
- По-русски говори! – встряла мама, не одобрявшая мои лингвистические экзерсисы, заранее считая все непонятные ей слова ругательными.
- А можно? – обнадеженно вскинулся Женя, перехватывая пилу поудобнее. – Тогда точно в лифт войдет.
- Только через мой труп! – пафосно возгласила мать, хватаясь снова за сердце.
- Легко, - недобро посверкивая правым глазом, согласилась я, доставая из кармана «бабочку». – Пилите, мужики, ему ноги, а то сейчас убежит.
Мужики начали пилить. Но шкафы все равно упирались и не хотели в лифт.
- За что вы убили Кенни? – скорбно-дурным голосом возопила я, созерцая пятую попытку упаковать мебель в лифт. – В смысле разломали вчера мой шкаф, - поправилась, увидев очень сильно недоуменные лица аудитории. – Мама, давай оставим их тут, а дома оживим Кенни, то есть шкаф.
- Нет, - мать семейства была непреклонна, как Зоя Космодемьянская в фашистских застенках. – Мы их увезем. По-любому.
В этот момент грузчики стали ее очень сильно ненавидеть, а с учетом того, что у них в руках была пила, я поспешила спасти родительницу от неминуемой расправы путем уволакивания ее обратно к окну. Вслед нам неслось визжание ножовки, укорачивающей мебель еще на пару сантиметров, и мощные телепатические призывы провалиться в такие дали, чтоб обратной дороги не найти.
- Мам, а кто это там увековечен в ореоле неувядающей славы и с бронзовым нимбом? – поинтересовалась я, разглядывая в окно зело странный монумент, интересным образом напоминающий мне одновременно и посмертную маску Ленина и «Спас Нерукотворный».
- Ах это… - лениво отмахнулась от моей любознательной натуры мама. – Это Хо Ши Мин. Это же его площадь. Но это ты его еще вблизи не видела.
- Знаешь, почему-то после такого напутствия, мне и не очень хочется, - разочаровалась я в советском монументализме.
Наконец шкапики были обезножены, скручены, вытащены и погружены.
И караван тронулся в обратный путь, договорившись подождать друг друга у Королевской развязки, потому что «Фордам» въезд в центр разрешен, а «ГАЗелям» - нет. Так что маршруты у нас предполагались разные.
- А я вот тут подумала… - уже на подъезде к Кремлю произнесла маменька.
- Многообещающее начало, - ехидно откомментировала я с заднего сидения.
- Так вот. Ань, у тебя какая высота потолков?
- Два тридцать или два двадцать, - постаралась припомнить я.
- А эти шкапики к тебе по высоте-то войдут?
- Ма-а-ам! – в ужасе возопила я на всю машину. – А ты раньше не могла об этом подумать?! И что теперь мы делать будем, если не войдут? Реанимировать Кенни? Или везти обратно?! Я предлагала сразу их там оставить! И не мучаться.
- На дачу отвезем.
- Мам?! Время три часа дня! Какая дача, мы же час назад с тобой говорили? Леша не может до ночи кататься, ему надо к теще, он торопится. Я же не могу требовать, чтобы человек в свой выходной бросил вообще все свои проблемы и катал мою мебель. Тем более, что за время я ему не плачу, только за километры. А то, что он и так уже весь день на меня убил – это просто из хорошего отношения. Забирайте в гараж, если хотите, иначе на улице оставлю!
Весело и с песнями приехав домой, грузчики лихо выкинули из «ГАЗели» всю мебель, и издергавшийся Леха усвистал в Александров. И тут маменька очень сильно удивилась, что старая мебель не прониклась трепетом и благоговением перед новой и совершенно не желает самоустраняться с жилплощади. В ответ на мой проникновенный взгляд исподлобья, математик с высшим образованием ничуть не смутилась и заявила, что тогда мне придется пожить с ней, пока не вывезем на дачу. *Там ведь шкаф нужен! И софа просто необходима! И вообще, чего встали – заносите!* Меня заставили запереть собак на кухне и идти вниз, караулить, чтобы кто-нибудь
На кухне Федя громким воем, лаем и скулежом выражал свой протест против заточения его любимого на пяти квадратных метрах с испуганно трясущейся Невестой и шестью подушками от софы.
Взвыв в унисон с кобелем, я потребовала
- Ты что уже без своего Интернета совсем прожить не можешь? – возмущенно зашипела мать, с которой мы уже сегодня имели «счастье» пообщаться на эту тему и я узнала, что интернет – это зло, способствующее моей моральной деградации.
- Да, потерпи, - поддакнул отец, заранее предвкушая на чью поясницу ляжет процесс «расчистки завалов», ибо к этому моменту грузчики уже удалились, выполнив свой оговоренный объем работ.
- Неделю?!?! – разоралась я. – Раньше выходных у меня все равно не будет ни времени, ни машины на вывоз этого дерьма отсюда!
Через пять минут возмущенного выяснения степени моей компьютерной зависимости, папенька-таки пошел на раскопки. В результате проход был относительно освобожден. В том смысле, что напротив ноута красуется тот самый, полуразобранный шкапик без задней стенки и дверцы, а в нем сидит ваша покорная слуга, скорчившись в три погибели (чтобы вписаться под полку) на табуретке, и кропает этот отчет. А шкаф
Фцытатнег!Моменты дня:
1) Отец (сварливо, выезжая на Ярославское шоссе): Аня, пристегнись.
Тари (охуело, с заднего сидения): Сзади можно не пристегиваться.
Отец: Нельзя. Вот в Америке – это закон. Пристегнись сейчас же.
Тари (ехидно, старательно копируя характерный акцент): Ой-вэй! А ви-таки шо, уже в Амеrике живете?
Отец: А ви-таки уже в Израиле?
2) Кустик и «ценные кастрюли». Эти две вещи штырили меня на протяжении всего дня.
Мать (увязывая скотчем очередной пакет): Аня, я тебе эти кастрюли отдаю. От сердца отрываю. Они очень качественные и дорогие. Там трехслойная сталь на днище. (косится на грузчиков) Ты следи, чтобы их никто не уволок – они ценные!
Тари (трепетно прижимая к груди мешок кастрюль): Ой, мам! Я прям выразить не могу, как поражена твоей жертвенностью. Ты даришь мне чужие кастрюли! Я теперь с ними не расстанусь никогда!
Мать (еще раз покосившись на грузчиков): Не упускай кастрюли из виду. Они ценные!
Тари (обнимая утварь): Да-да, конечно. Очень ценные кастрюли. С трехслойной сталью на днище.
А кустик – это просто искусственный куст, который жил в той квартире. Меня от него конкретно вставило. Я весь день терзалась вопросом, не забрать ли его домой – на радость Феде. Чтобы «орошал» кустик (а не калошницы) от
Тари: Мам, ну может мне забрать кустик?
Мать (непреклонно): Нет. Его мы тут оставим.
Тари (язвительно): Ты же говорила, что ничего оставлять нельзя. А тут целый куст!
Мать (легкомысленно): А я его охране отдам. Пусть оживляет интерьер подъезда.
Тари: А почему тогда оживлять интерьер подъезда не могут эти пипец-шкапики? Пусть и они остаются. Не надо убивать очередного Кенни! Давай возьмем кустик с собой! (вдохновенно) Ну вот ты прикинь, это же классика жанра: едет
Мать: Да пошла ты со своим кустиком! Он тут стольких директоров пережил!
Тари: О, отлично! Так пусть перейдет по наследству к следующему директору – мне! Я ведь директор, если ты не забыла.
Мать (ехидно): Ага, с тобой забудешь… Положь куст на место, куда поволокла?
Тари (жалобно): А Федя будет так рад…
Мать: И вонища у тебя в доме через неделю такая будет, как в привокзальном сортире.
Тари (звонит Леше): Леша, тебе кустик дома не нужен? Тряпочный, очень симпатичный. Они его тут бросить хотят – подъезд оживлять. Мне его жалко.
Леша (меланхолично): Ну тащи, я его «высажу» где-нибудь под Сергиев-Посадом. Пусть свалку оживляет. Глядишь, укоренится, побеги даст, к весне цвести начнет.
Тари (оскорбленно): Вот все-таки нечуткий ты, дядя Леша!
3) После ухода грузчиков, обозревая масштабы разрушений. Сиречь квартиру, где любое действие превращается в макси-экстремальный квест: от прохода из коридора к маленькой комнате, до попытки найти свои трусы (они в пакете, на котором сверху лежат две полки, зеркало и еще три мешка с какой-то хренью).
Тари (скорбно, с нотками тихого помешательства в голосе): Сбылись мои самые жуткие кошмары… ремонт… или переезд… Я сплю, ущипните меня. Это все – кошмарный сон.
Мать (злорадно): И чую, жить ты в таком состоянии квартиры будешь еще неделю. Минимум. Потому что мы с папой к концу недели уезжаем в отпуск, и не будем тебе ничем помогать.
Отец (потирая поясницу): Ты давай-ка, своих друзей организуй. Пусть они тебе все соберут и перетащат. И да. Теперь у тебя нет вешалки в прихожей. Нам пришлось ее разломать, чтобы внести шкафы.
Тари (заламывая руки и хватая пистолет): О нет! Это ужасно! I hate myself and I want to die! Я не могу так жить! И куда мне теперь вешать куртки? И где мои "ценные кастрюли"?
Мать: Ты что, эта, как их… которые вены режут… эмо? А кастрюли здесь, но ты их не найдешь, потому что они там справа за полками, под книжным шкафом, а сверху еще часть кровати лежит.
Тари (на грани психоза): Да! Я – эмо! Я сейчас умру тут! Где мне жить? Где мне спать? *на диване красиво стоят две калошницы* Как я должна пережить это? И да! С учетом вашей бурной деятельности по завалу моих вещей, я на работу завтра пойду вот так! (кивает на майку-алкоголичку и драные джинсы) Потому что я теперь не знаю, где мне искать свою одежду в этом дурдоме! Верните кустик и "ценные кастрюли"! Кустик, прости, как я могла тебя там оставить?! Отвезите меня к нему! Я умру под своим кустиком!
Мать: О! Чуть не забыла! Держи.
Тари (ошарашенно разглядывает бумажку): Что это?
Мать: Это инструкция по открыванию сейфа.
*Тари тихо падает в обморок на стиральную машинку*
Мать (отцу): Толик, пошли домой, а она сама тут разберется.
Тари (из обморока): Да-да, идите, пожалуйста, а то еще чего-нибудь мне притащите «чтобы было».
Мать: А ты мой камушек из почки так и не нашла?
Тари (взвиваясь к потолку): Нье-е-ет!!! Что мне еще поискать? Сушеные уши прадедушки, заспиртованные ногти сестры? Что???
Мать: Ладно-ладно, мы пошли.
Отец: Сейчас, я только ей калошницы одну на другую поставлю.
Тари: Fu-u-u-u-ck!!! И Феденька-дурачок сверзит их на себя к завтрашнему утру!
Отец: Поздно. Я уже поставил.
Тари (обреченно): Я живу в кошмарном сне. Разбудите меня.
а напоследок я скажу...Итоги дня.
1) Сбыча мечт. Моей матери. Мебель у меня.
2) Теперь у меня два комплекта разобранной мебели вместо одного собранного.
3) Ходить в доме нельзя – только летать. Над всем этим великолепием. Ибо ходить все равно негде. Собаки испсиховались – им теперь негде лежать, кроме моего дивана.
4) Это Апокалипсис… точно. Теперь я знаю, как он выглядит.
5) Нашлись часы, потерянные на ДР. Любимые. Боинговские. Вывалились из-за калошницы в процессе переноски ее на постель. Вот этому я и правда рада.
6) Любой кошмар за ваши бабки. Мы очень сильны и упорны в борьбе с проблемами, которые сами себе создаем. Убейте меня.