А поутру они проснулись...

Annatary | воскресенье, 14 февраля 2010

тут было про то, что былоХайнкель Вольф было плохо… Нет, не так.
Хайнкель Вольф было муторно и непонятно. И даже не от того, что она проснулась между Абрахамом, Серас и Алукардом, а от того, что Абрахам должен был быть с другой стороны от нее. По крайней мере, когда она ложилась спать, было именно так. Хотя теплое и мягкое плечо Виктории было ничуть не худшей заменой теплому и мягкому боку ван Хеллсинга-первого. А еще жутко громко и настойчиво прямо в ухо сопел Алукард. Кажется, ему снился сон. И, пребывая в своей мохнатой и ушастой звероформе, вампир совершенно не стеснялся мало того, что заползать в кровать, куда его, в общем-то, и не звали, так еще и ввинчиваться по своему усмотрению между спящими там людьми. Прогонять наглого, но очень теплого и пушистого нелюдя было мало того, что бесполезно, так еще и незачем – он усердно работал грелкой. Но сопел и пыхтел, просматривая свои – несомненно очень красочные, а возможно еще и эротические – сны, совершенно немилосердно.
Попереваривав свои смутные ощущения и определившись с местоположением во времени и пространстве, Хайнкель решилась-таки осуществить переход в вертикальное положение. И отправилась на кухню к заветному источнику живительной жижи, в просторечии именуемой «вода кипяченая, белая, прохладная», которая должна была по логике вещей обретаться в стандартном девайсе – чайнике. Абрахам что-то невнятно пробурчал, когда через него перелезали, но желания открыть глаза не выразил. Серас продолжала тихо посапывать, отвернувшись к стенке и натянув шапочку по самые глаза. Почему Виктория спала в шапочке и гриффиндорском шарфике – стало понятно лишь позднее.
В гостиной все было отлично. Мило обнявшись и укутавшись в одеяла, на диване предавались праведному и бестревожному сну Юмико, Рип и Уолтер. Судя по всему теплее всего должно было быть Стрелку, спавшей в серединке этого «бутерброда». Хотя за «бестревожность» сна впоследствии Вольф уже не ручалась. Говорят, что Юмико вскакивала посреди ночи и что-то очень громко кричала. Видимо, это пыталась проснуться Юмиэ. Не вышло. И хвала богам, а то… это пистолеты в сейфе лежали, а сабли-палаши и копье были в прямом доступе.
«Молодец ты, Хайнкель, и руки у тебя растут из задницы», - тихо, чтобы не пробудить прочих, сказала себе наемница, промахнувшись носиком чайника мимо рта и залив полкухни водой. Мироздание предпочло промолчать и ничем не опровергнуть столь оптимистичное заявление. Зато через буквально полчаса она поимела сомнительное удовольствие послушать, что думает Абрахам о том криворуком, кто устроил на кухне потоп, из-за чего он намочил носки.
Сегодня было странно, а все потому, что вчера было… Ну просто вчера БЫЛО. То есть, отмечали день рождения Уолтера, который он попытался было зажать, но Серас ему не позволила. Естественно, наотмечались так, что всем было просто офигенно. А уж как офигенно-то было хозяевам того-самого-бара, у которых за один вечер развеселая гоп-компания фриков и примкнувших к ним личностей «скушала» 31 (! Прописью – тридцать один!) «Лонг-Айленд» на семерых, не считая всего прочего – короче, о сумме счета «искариотка» просто даже вспоминать не хотела, чтобы лишний раз не травмировать психику. Вечер удался на все 200%. А потом еще кушали быстроразводимую лапшу, пели песни и всячески валяли дурака. Дурак, кстати, не сопротивлялся.
Попив водички, Вольф угнездилась на «стуле с выходом в астрал», то бишь около компа. И рядом с початой еще ночью бутылкой пива. С пива попускало. Жизнь обретала краски и гармонию и переставала казаться смутной и мерзкой. Первым, позевывая и облизываясь, к ней выполз Алукард. Пребывание в звероформе давало ему массу неоспоримых преимуществ, к коим – кроме спанья в кровати – относилось и постоянно и всеми удовлетворяемое требование мацаний за ухом, и прощаемая прочими бесцеремонность. В связи с чем, коварный вампир не преминул устроить Стрелку, Берсерку и Шинигами побудку, нагло вскочив сверху на их милое трио и начав вылизывать тех, кто «под руку» подвернулся. В общем, проснуться пришлось всем.
«Абрахам, Серас и девять утра – вот мой сегодняшний девиз!» - уже в голос заявила Хайнкель, осознав, что окружающие ее люди и нелюди уже волей-неволей перестали блуждать в объятиях Морфея.
Юмико нервно куталась в любимый плед наемницы и кушала оливки из банки. Абрахам ворчал, что Вольф ночью накрутила на себя все их общее одеяло, и он подмерз. Попутно выяснилось, что Серас вообще легла спать в кресле и только благодаря дару убеждения ван Хеллсинга перетащила свое бренное тело в кровать. Рип честно пыталась еще поспать под этот аккомпанемент, а потом стала уговаривать вяло сопротивляющуюся Хайнкель идти готовить яичницу с сардельками. Уолтер сидел на диване и принимал участие в разговоре, заодно скорбя о коцнутой вчера «оливочнице». Зато выяснилось, что вилочки для маслин просто опупенно «поют». Они произвели фурор и выели мозг. По комнате мигрировали от одного к другому бутылки со «Святым Источником». Святость была сомнительна, зато жиЖкость не подлежала оспариванию. И от нее было хорошо.
Хайнкель сидела и «попускалась» пивом и «Ред Девилом» по очереди. Хайнкель уже было хорошо. Декларации о мире и дружбе всех организаций произносились с той же регулярностью и энтузиазмом, что и «Горько!» на свадьбах. Жалели только, что нет у нас Интегры. Поминали старые-добрые времена Брейна и строили кучу коварных планов на будущее. Захват мира был еще самым невинным из замыслов. Дружно восторгались Юмико в тунике цвета… хз, как его правильно, то ли фуксии, то ли розового… главное, что отлично шло. И офигевали над Уолтером в цыганской юбке. Не слишком озадачившаяся поиском одежды Вольф вообще щеголяла в свитере и кружевных труселях, чем тоже вызывала бурю эмоций.
Первой свалила Виктория. На дачу. «В деревню, в глушь, в Саратов!» Сообщество не преминуло сообщить ей все, что думает на тему глОмурно-розовых вышивок на воротнике и манжетах ее пуховика. Потом уже – спустя некоторое время – потянулись на выход Стрелок и Хайнкель, которым надо было явиться вместе на День Рождения мужа Вольф. И не говорите, что «искариотки» замуж не ходят! Если очень хочется – то очень даже ходят! А вместе с ними пошли в сторону всеми «нежно любимой» железной дороги и Уолтер с Юмико. Абрахам с Алукардом остались «на хозяйстве».

А тут мое маленькое благодарственное слово