(Авторша задумчиво сидит на кухне перед ноутбуком, пытаясь сочинить обещанный «бете» экшн. Дальше первой страницы дело не движется).
«Сим письмом повелеваем Рыцарю Круглого Стола, Сэр Интеграл Файрбрук Уингейтс Хеллсинг, всемерно содействовать и оказывать помощь посланникам Святой Католической Церкви, сиречь организации «Искариот», в их нелегкой борьбе против извечных врагов истинной веры – богомерзких упырей и мертвецов оживших, нечистых. Оценив со всех возможных сторон ситуацию и, найдя ее беспокоящей Нас, повелеваем: не чинить препятствий и всемерную помощь оказывать паладинам веры Божьей, людей своих в распоряжение их предоставить и всякие просьбы их удовлетворять, не медля, и препятствий им, в богоугодном деле их, не чиня.
Божией милостью,


Сэр Интеграл Файрбрук Уингейтс Хеллсинг зло скомкала в кулаке гербовый бланк. Подняв глаза, она хмуро оглядела Епископа Энрико Максвелла, что преподнес ей подобный «подарок». Взгляд Леди Хеллсинг способен был проморозить до самого дна Темзу. С мрачным удовлетворением Интегра отметила, что епископ не выглядит слишком уж довольным жизнью. Хотя надменное выражение лица и гордая осанка были при нем, но тени под глазами и необычно затравленный взгляд выдавали человека, который уже много дней не может, не то что отдохнуть, а даже поспать спокойно».
А: Так, и что еще добавить к облику Максвелла, чтобы показать, что Тринадцатый отдел не справляется. И что, несмотря ни на что, им приходится просить помощи у «Хеллсинга»? Иначе никто не поверит, что «Искариоты» готовы сдаться…
(На кухне появляется Муза, злобно хихикая, пристраивается на табуретке за плечом Авторши)
М: Еще напиши, как он умоляюще смотрит на Интегру.
А (недоуменно хлопает глазами, обнаружив советчицу): А ты еще, что за персонаж?
М (сделав невинное выражение лица, a-la «я тут так, прогуляться вышла»): Я – твоя Муза. Великая и Прекрасная! Я – твое вдохновение, я – тот источник, где ты черпаешь идеи для своих «нетленных шедевров»!
А (скептически оглядывая рыжую нескладную фигурку): И что? Это тебя что ли, я зову каждый божий день и вечер? А тебе обязательно мной прикидываться? Я себе и так не слишком в зеркале нравлюсь.
М (пафосно): Я – твое творческое альтер-эго. Без меня твои опусы тянут лишь на скудные описания обстановки и неправдоподобные характеристики персонажей. (саркастично) Поэтому тебе придется смириться со столь необнадеживающими внешними данными.
А (успокаиваясь, но все еще настороженно): А-а. Ну, тогда ладно. Сиди тут и помогай мне.
М (возмущенно): Ну вот еще! Ты пиши, а я подумаю, чего тебе нашептать.
А (покладисто): Хорошо, давай шепчи.
М (снова делая «морду валенком»): Ну, вот еще. Ты пиши-пиши, а я потом откомментирую.
А: Ладно, продолжаю:
«Позвольте спросить, господин епископ, что привело Вас в мой дом этим чудесным весенним утром? – иронично осведомилась Интегра».
М (хлопая в ладоши): О-о! Как сказано! За эту реплику тебе поставят «пять» по этикету! Дорогая моя, ты просто великолепна в своей напыщенности. О, искупайте меня в пафосе! Я там утону! И это велеречивое письмо, и «взгляд, который способен проморозить до дна Темзу». О-о-о! Я просто рыдаю. Скажи, милая, а ты не пробовала писать теми словами, которыми люди обычно обращаются друг к другу?
А (хмуро, пытаясь спихнуть со стула навязчивую «спутницу»): Ну так подскажи.
М (хитро прищуривает один глаз, даже не думая подвинуться с табуретки): Ну, например:
«Она холодно посмотрела на своего собеседника и спросила…»Так ведь гораздо проще.
А (ехидно): Но зато не так выразительно.
М: А ты пишешь затем, чтобы редкостные экземпляры эстетов оценили «красоту диалога» или чтобы читатель понял, о чем ты говоришь?
А (растерянно): Ну-у…
М (торжествующе): Вот тебе и «ну-у». Дай-ка прочитать весь отрывок.
(Муза углубляется в чтение, вполголоса нелицеприятно высказываясь об умственных способностях авторши).
М (потирая ладошки): Ну что же, отрывок неплох, можно даже опубликовать. Вот только на восторженные отзывы не рассчитывай.
А: Это почему?
М: А потому, милочка, что подобных «описаний» хмурой и раздраженной Интегры в Интернете как г***а в лопухах. Хоть лопатой греби. Они уже всем приелись. Каждый, мнящий себя фанфикером, уже это описывал.
А (теряя терпение, ожесточенно стучит по клавишам): Новое – это хорошо забытое старое. Пусть будет, может быть, потом заменю чем-то, более оригинальным. А пока не мешай полету моей мысли.
М (саркастично): Отлично. Посижу и посмотрю на «высший пилотаж».
А (злобно): Нет уж. Ты – Муза, ты и вдохновляй.
М: А вот и не буду. Сиди и думай, а у меня отпуск – я только критиковать собираюсь.
А (еще больше распаляясь): И, какого-такого, ты тогда тут маячишь? Не хочешь вдохновлять – сиди и молчи себе в портянку. А то догоню и порешу!
М: Не догонишь.
(Авторша взвивается со стула и бросается ловить Музу. Та, весело хохоча, уворачивается и носится по квартире. Авторша хватает с подставки саблю, но, не рассчитав, разбивает очередной плафон на люстре).
А (расстроенно): Ну вот. Опять новую люстру покупать. Уже третья за полгода. Я так скоро разорюсь на освещении.
(Авторша опускает саблю и понуро плетется обратно на кухню к ноутбуку. Муза догоняет ее в дверях).
М (утешительно): Ну, ты не расстраивайся. Все так начинали.
А: И чем, позволь спросить, эти «все» кончили?
М (ехидно): Кто чем. А ты, что рассчитываешь на прижизненное признание и премию «Лучший дебют года?»
А: Нет, ну конечно, на пушкинские лавры я не претендую, но… посмертный памятник мне тоже не улыбается. Хочется, чтоб при жизни оценили.
М: С таким подходом тебе и посмертный памятник не светит. Тоже мне Дарья Донцова – великан скоростного написания книг. Гигант мысли и отец… м-м-м-м, в смысле мать русского фанфикшена. Даже не надейся.
А (удрученно): Ну-у, ты меня уже ниже плинтуса запихнула, злыдня. А ведь твоя профессия – вдохновлять. Я так вообще ничего написать не смогу.
М (злорадствуя): А ты старайся. Я попридирчивее буду, чем твоя замечательная и внимательная «бета». Кстати, тебе на нее молиться надо – таких как она, еще поискать на просторах астрала. Чтобы читали твои измышления и правили их, не плюясь.
А: Ладно. Сделай милость, посиди тихо, я попробую еще пару абзацев накатать.
М (скептично): Угу, попробуй.

Акт №2.

«- Вот это, - Максвелл достал из папки фотографию и выложил ее на стол, когда все расселись. На фото было запечатлено нечто, состоявшее, казалось, из одних голых костей со свисающими кусками прогнившей плоти. Нечто, обликом своим напоминающее кошмарную собаку. Нечто, раздирающее огромными клыками еще живую девушку. В ее глазах навеки застыли запредельный ужас и беспомощность. – Это появилось в Восточной Европе, на границе Польши и Венгрии. Пока мы поняли, насколько велика угроза, два небольших поселка успели полностью обезлюдеть. Они появляются по ночам, приходят со стороны кладбищ. Их не берут ни пуля, ни святая вода. Пятеро наших агентов погибли, пытаясь остановить этих тварей. Зараза распространяется, люди бегут оттуда, даже своды святых храмов не могут остановить этих тварей. И мы тоже не можем их уничтожить… -
в вечно самодовольном голосе епископа прозвучало искреннее отчаяние. Он с ужасом взирал на фотографию, казалось, бессилие жертвы передалось и священнику. - Ужас парализует население, они отворачиваются от речей святых настоятелей. Люди перестают верить в силу Святой Матери-Церкви, обращаясь к еретическим учениям. Но даже не это страшит Папский Престол, а то, что мы не можем справиться с этими порождениями дьявола. Его Святейшество поручил «Искариоту» разобраться с ними, а мы впервые оказались бессильны.
Голос Максвелла дал трещину. Интегра, нахмурившись, позвала: «Алукард!»
Носферату беззвучно выступил из теней, вечно гнездящихся в углах кабинета.
- Приказы, Хозяйка?
- Посмотри на это. Ты когда-нибудь встречался с подобными тварями?»
(На кухню входит Яна и придирчиво оглядывает толпу из двух человек)
Я (скептически, но с долей неуверенности в голосе): Так. Поскольку я не курю, не колюсь и почти не пью, то вариантов у меня немного. Или я окончательно «з глузду з’ихала» или у меня просто двоится в глазах?
А (успокаивающе): Спокойно, дорогая. Познакомься – это моя Муза. И мы с ней ваяем шедевр.
(Муза нервно хихикает в рукав)
Я (подозрительно): Скажи-ка, милая, а ты ничего сегодня не курила кроме своих сигарет? А то может я тоже дымку какого надышалась? Чтобы музы в рваных джинсах на кухне сидели? И что, позвольте спросить, вы ваяете на пару? Эротические дневники?
А (возмущенно): И почему у тебя вечно такие гнусные мыслишки рождаются? И вовсе не эротические дневники, а крутой мистический боевик с элементами фэнтэзи.
М (злорадно): О! Мне нравится ход мыслей твоей «жены»! Давай бросай свою пафосную фигню. Будем хентай писать. Рейтинг NC-21 – наше все!
А: Да ну вас обеих туда, где никогда не светит солнце… с вашим хентаем. Еще скажите БДСМ написать. Не буду! (упрямо) Я буду писать экшн. А вы можете забрать себе второй комп и хоть яоем наслаждаться.
М (весело): Не-е, яой – это искусство не для всех. Ладно, дайте бедной, уставшей от непосильного умственного труда музе чего-нибудь пожевать, а потом – за дело! А то твоя «бета» состариться успеет, пока ты допишешь.